Дети немилости - Страница 46

Суперманипулятор захохотал.

— Госпоже Эмерии, друг мой, — ответил он, — шестьдесят восемь лет. Не думаю, что сердце ее все еще пылко.

— Что? — изумился исследователь. — Не дал бы больше тридцати, никак не дал!

— Она тень, Ката, старая убийца с лягушачьей кровью, — посерьезнел Маджарт. — Ей не следует верить, ни внешности, ни словам. Доктор же — тонкий знаток душевных движений, и потому сам весьма опасен. Мне, откровенно говоря, страшно доверять им Атергеро и дело, от которого зависят наши судьбы. Но других подобных сил в Аллендоре нет. Могущество, увы, редко сочетается с преданностью.

Суперманипулятор отворил тяжелую дубовую дверь в конце коридора и жестом пригласил спутника войти. Окна маленькой комнаты, озаренной солнцем, выходили в сад, сквозь полуоткрытое окно лились цветочные ароматы. Простая мебель из некрашеного дерева, вышитые подушки, лампы в бронзовых чашах — все дышало спокойствием и уютом; господин Иверт, заулыбавшись, уселся в предложенное суперманипулятором кресло и вытянул ноги.

— Что же, — дружески сказал Инкелер Маджарт. — Вина?

— Пожалуй.

Суперманипулятор открыл дверцу буфета и вытащил бутылку.

— С востока, — удовлетворенно сказал он, глядя на просвет. — Виноградники предгорий. Таян расплачивается с нами посулами и заложниками, а от урувийцев мы получаем кое-что получше. Надеюсь, лет через пятьдесят Уруви будет аллендорским княжеством.

— Таян расплачивается кровью своих людей, — с укоризной возразил Иверт. — Благодаря стойкости Арияса граница Уарры много дальше от нас, чем могла бы быть, и дочь его мы используем в своих планах.

— Аллендор и Уарра, два льва, рвут на части Хребет Мира, — усмехнулся Маджарт, ставя на стол бокалы. — Если бы все ограничивалось этим! Мы ввязались в опасную игру, Катарем, опаснее, чем можно вообразить.

Он прикрыл глаза, отер с век едкие, выбитые болезнью слезы. «Понимаю, — сказал про себя Иверт, с жалостью глядя на друга. — Король не хочет и задумываться о том, что происходит, а коли задумается — не поймет. У него была супруга-рескидди, у него есть дочь-рескидди, золотой и алмазный щит, и что ему до Выси и Бездны. Принцесса Лириния до того сильна духом, что в народе говорят — дракон украл ее сердце. Доля Мага Выси тяжела и Каэтану, а ты лишь смертный его заместитель…»

— Тебя же я позвал сюда для беседы более приятной, чем полезной, — словно очнувшись, добродушно сказал Маджарт.

— Говоришь загадками, Инке, — засмеялся Иверт, ничуть не обидевшись. — Помню, еще в университете на экзаменах от тебя невозможно было добиться подсказки.

Суперманипулятор улыбнулся почти смущенно.

— Что же… — повторил он. — Поговорим о науке?

— О чем велишь, мой высокопоставленный друг.

Суперманипулятор отпил глоток и откинулся на спинку кресла, глядя на цветочный ковер за окном.

— Расскажи мне, какие гипотезы сейчас в работе, — наконец, проговорил он.

Иверт помолчал, собираясь с мыслями.

— Как ты слышал, — сказал он, — есть ученые, которые сомневаются в цикличности магического времени. Слишком ненадежны доказательства. Мы сейчас ориентируемся, прежде всего, на хроники Ривит и Аньярскую летопись, там все изложено последовательно и ясно, чересчур последовательно и ясно. Довольно нелепо ожидать, что в этом веке история повторится в точности.

— Да, верно, — вслух подумал суперманипулятор; он еще разглядывал цветы, но лицо его все более каменело, точно маг с усилием пытался умиротворить сердце, и не мог. — Мы барахтаемся среди предположений и страхов, не зная, откуда придет гроза… И каждый думает, что всецело владеет собственным разумом, в то время как гроза собирается именно там. В наших сердцах.

— Любомудрие, Инке, или точные науки — выбери, наконец. Я рад и посудачить с тобой о тонких материях, в особенности за этим чудесным вином, но, боюсь, потом ты сам станешь гневаться.

— Ты прав, Ката, — решительно ответил Маджарт, глянув, наконец, ему в глаза. — Я слушаю.

Иверт вздохнул.

— В науке, коли уж говорить о ней, — сказал он, допив вино, — барахтаться среди предположений недозволительно. Быть может, я с чрезмерным воодушевлением расходую государственные средства…

Маджарт только отмахнулся.

— Я думаю, что теоретические исследования не менее важны, нежели практические, — продолжал Иверт, кивнув. — Это Пятая магия, Инке. Нам необычайно повезло, что именно сейчас у Аллендора появилось молодое светило, господин Мерау. Он один из уникумов, освоивших Пятую в достаточной степени. Я нацелил его именно на теорию.

— Хорошо, — с улыбкой согласился суперманипулятор. — Береги парня, Ката, ему цены нет.

— Господин Мерау сложный человек, — ответствовал Иверт, доливая себе урувийского. — Но я не мог не отдать должное смелости его научной мысли. Одна из теоретических платформ, верификацией которой занимается сейчас целый отдел, предложена им.

— Я весь любопытство.

— Система, — сказал Катарем. — Мы полагаем, что природа суть гигантская система, возникшая в результате самоорганизации. О том свидетельствуют астрономы, биологи, физики. Земля обращается вокруг Солнца — и вот нам календарный год. Где система, проявлением которой является год магический?

— Но если этот цикл — обманка недостоверной истории? Вопрос к археологам…

— Это гипотеза, Инке. Историки, кстати, относятся к ней презрительно. Они полагают свою науку не менее достоверной, чем наша. Впрочем, Мерау обратил внимание не на это.

— На что же?