Дети немилости - Страница 168

168

— Да. — Мы уже шли по аллее к дворцу, служитель скрылся из виду, и я очень тихо добавил: — Демон Высокогорья и настоящий Воин Выси.

Брови Аргитаи поползли вверх, но он ничего не сказал. В отличие от меня, он был офицером по призванию. Он четко чувствовал, когда можно требовать объяснений, а когда нужно подчиняться. «Все же как я рад его видеть, — подумал я. — Хотя бы одному человеку я могу по-настоящему доверять». На душе стало легче.

— Воин Выси, — проговорил я, — не владеет магией, но, тем не менее, способен предсказывать будущее.

Раскосые глаза князя Мереи на миг стали совершенно круглыми, но он быстро овладел собой и вновь сосредоточился.

— Союз с Рескиддой, — продолжал я, — держится на том, что Рескидда полагает Высью Аллендор.

— Ясно, — сказал Аргитаи.

— Принц Эрисен говорил о возможности снять изоляцию с Истока и допустить бесконтрольный генезис истинных демонов.

— Ясно.

— Я вызвал из Тысячебашенного Эрдрейари… — начал я.

И остановился как вкопанный.

Меня окатило холодом. Плечом я почувствовал, как напрягся Аргитаи. Мы подошли к флигелю; до него было еще несколько десятков шагов, но высокие деревья и перевитые розами решетки остались за спиной, предстояло только пересечь вымощенную мрамором площадку. Вокруг нее зеленели цветочные клумбы и живые скульптуры из самшита. У дверей флигеля стояли две массивные каменные скамьи с витражами, вделанными в спинки. Журчали и играли радугами парные фонтаны.

На одной из скамей восседал сухонький старичок. Тяжелую, не по комплекции, трость он утвердил между стоп, но она все равно подрагивала — у старичка тряслись руки. Он щурился на солнце и, очевидно, грелся. Одет он был как дворянин, избравший ученую карьеру.

Завидев нас, старичок поднялся и поклонился.

«Пятая магия, — вспомнил я слова Эррет. — Господин Кайсен не зависит от верховного мага, он и сам способен в любой момент написать разрыв пространства. Когда он прибыл? Не иначе он слышал, как Эрисен говорил про флигель. О бесы, бесы и Бездна! Я сам его вызвал, но я не ожидал, что он явится так скоро…» На какой-то краткий миг я почувствовал бессилие. Аргитаи глянул на меня со скрытой тревогой.

Я покусал губу. Во рту пересохло. Ожог под «ледяной чайкой», наспех залеченный, вновь заныл. «Это к лучшему, — подумал я, смиряя участившийся пульс. — Все в порядке. Кайсен сейчас опять станет разыгрывать преданность, это мне на руку. Принц сюда не явится. Если кто-то способен произвести впечатление на горца, то это Кайсен. И к тому же потом… так будет проще».

— Мой государь приказал мне явиться, — с достоинством проговорил Великая Тень; маска благородной старости сидела на нем как влитая, и даже Аргитаи, недавно видевший истинное лицо Кайсена, позволил обмануть себя и расслабился. Я кивнул одними веками:

— Доброе утро, господин Кайсен.

— Я поспешил исполнить приказ, — вновь поклонившись, сказал бесфамильный.

«Князь Улентари», — поправился я мысленно и сказал:

— Мне нужна ваша помощь.

Итаяс улыбался. Он смотрел на меня сверху вниз.

На лакированной столешнице лежали желтые солнечные квадраты; хотелось протянуть руку и ощутить этот теплый свет. За окном разгорался день, становилось все жарче, а в комнате было прохладно, даже холодно — климатолог из дворцовой обслуги только что обновил заклятия, их эффект еще не выровнялся. Над Южными Лациатами шли уаррские атомники, где-то в главном здании трудились связисты, пытаясь достучаться до авиаторов, и в тревоге оглаживал седые усы принц-консорт Эрисен Раат. Эррет еще не вернулась.

Через стол на меня смотрел господин Кайсен. Лицо тени выражало глубочайшие верноподданнические чувства, но в прищуренных глазах мерцала недобрая улыбка, неприятно похожая на ухмылку Итаяса. У дверей и вдоль стен замерли гвардейцы. Князь Мереи стоял у меня за спиной. Я чувствовал его безмолвную поддержку и был ему благодарен. С Аргитаи в безумную Рескидду словно явились спокойствие Мерены и твердый дух Кестис Неггела. Вместе мы, пожалуй, совладали бы с дикостью Лациат — но не с ядом черного Улена… «Мне нужен Онго, — думал я. — Кайсен не принимает меня одного всерьез. Как я мог забыть, что он владеет Пятой! Я сам загнал себя в угол».

Таянцу надоело рассматривать меня, и он обвел полупустую комнату ленивым взглядом. Это была то ли малая обеденная зала, то ли зала совещаний… особенности дворцового этикета южан вылетели у меня из головы.

Молчание затягивалось. Мне хотелось, чтобы Итаяс заговорил первым — это была бы определенная уступка с его стороны. Он знал или, по крайней мере, догадывался, зачем его сюда привезли. Я уже понял, что ждать он не любит. Он ничего не боялся. Вопрос был только в мере его наглости — или выдержки.

Первым заговорил Кайсен.

— Государь, — сказал он. — Я должен сообщить вам дурную весть: один из наших замыслов, скорее всего, потерпит неудачу в ближайшее время. Вы желали видеть Арияса каманаром Лациат. Дзерасс и Уруви прогнали его послов. Он болен и умирает.

— Ты старый и тоже скоро умрешь, — мгновенно парировал Итаяс.

Я едва сдержал улыбку. От Данвы Кайсен наверняка знал, с кем имеет дело, но опыта подобных дел у него не могло быть. Дразнить Итаяса — предприятие рискованное… Горца предусмотрительно заковали, металл наручников светился от наложенных заклятий. Итаяс понимал, что опасности для нас не представляет, но знал, что и ему опасность не грозит; судя по его беспечному виду, он намеревался хорошо поразвлечься.

— Господин Кайсен, — спросил я, — вы не убрали сеть из Лациат, как я распоряжался?

168