Дети немилости - Страница 161

161

— Итаяс жив. Ему ничто не угрожает. Юцинеле, ты разве не помнишь? Морэгтаи обещал, что не причинит ему вреда.

«Морэгтаи, — повторила про себя Неле. — Младшая Мать велела отправить письмо Императору Морэгтаи… значит, она все знала, и это правда». Против всякого разумения душою Неле овладело с этой мыслью черное горе. Последняя надежда истаяла.

Горянка закрыла глаза.

— Неле, — вновь зазвучал мягкий настойчивый голос рескидди, — не время спать. Вставай. Умойся. Для тебя приготовили завтрак, ты наверняка хочешь есть. Не позволяй себе тонуть во тьме. Это неверный путь.

В словах Акридделат прозвенел скрытый приказ — и что-то внутри Неле распрямилось. Неле умела подчиняться приказам. «Только глупец и безумец не знает минут малодушия, — говорил Наргияс. — К чему корить себя за них? Честь в том, чтобы поступать смело. Мысли твои принадлежат только тебе».

Юцинеле заставила себя откинуть одеяло и встать. Пронзительный взгляд Младшей Матери все еще пугал ее, и она отводила глаза. Но душа ее быстро избавлялась от гнилой слабости. «Я должна думать, — велела Неле сама себе. — Младшая Мать сказала, что поможет мне. Я ей нужна. Нужно хорошо подумать. Я смогу помочь Итаясу…»

Пальцы ее, шнуровавшие платье, остановились.

Как изменяется мир… совсем недавно Неле уповала на силу брата. Никого сильнее его она не знала. Уаррские танки и мертвецы грозили Таяну, но смерть всегда грозит жизни. Это не диво. Среди живых людей брат был самым великим героем.

Теперь его меньшая сестра думает, как спасти его — и думает, что может спасти.

Неле осторожно посмотрела на Младшую Мать.

Акридделат встала и погасила ночную лампу. Раздвинув занавеси, она приоткрыла окно. Утренняя прохлада вошла в комнату, отогнав безмысленное тепло сна.

Рассвет позолотил бескрайнюю гладь озера Джесай, в высоком небе медленно таяли облака. Было очень тихо.

Младшая Мать скрестила руки под грудью.

Неле ушла в умывальную комнату, а когда вернулась, увидела, что Акридделат стоит в той же позе, только опустив лицо. В чертах ее сквозила печаль.

— Госпожа Младшая Мать, — сказала Неле, — что-то случилось? Помочь ли мне вам чем-нибудь?

Та улыбнулась.

— Я буду благодарна, Юцинеле. Только нехорошо ведь просить о помощи голодного. Поешь.

Горянка не чувствовала голода, но послушно села за стол. Она видела, что рескидди тревожится. Младшая Мать словно сама боялась тех слов, что хотела сказать. «Даже у рескидди бывают минуты малодушия, — подумала Неле, принимаясь за еду. — И мне не стыдно бояться. Надо поступать смело».

Акридделат села напротив нее и налила в стакан сладкого травяного напитка, который пили по утрам рескидди. Зеленые глаза ее затуманились.

— Госпожа Младшая Мать, — сказала Неле через какое-то время, — я вот о чем тревожусь: я вчерашнего дня помню только половину. Что случилось со мной? Что было вечером?

— А что было утром? — негромко спросила священница.

Неле положила ложку и отвела лицо.

…перед добрым уаррцем стоял Итаяс, Демон Высокогорья.

На коленях стоял; и от напряжения жилы выступили на его шее как струны, а руки, связанные заклятием, висели словно перебитые.

У таянки заныли виски. Сердце ее стало тяжелым, как свадебный камень Отца-Солнца.

Что было потом, она помнила плохо. Кажется, она упала в обморок. Но допрежь того Мори обещал, что не убьет ее брата…

— Я поехала попрощаться с господином Дари, — сказала Неле. — А оказалось, что господин Дари — Император Уарры. И брат мой Итаяс в плену у него. А потом… все.

Ей казалось, что она говорит очень спокойно, совсем без чувств, как должно воину.

Акридделат смотрела на нее с состраданием.

— Морэгтаи, господин Данари, увидел, что душа твоя в смятении. Он испугался за тебя. Он велел тебя усыпить, чтобы сон успокоил тебя и сердце твое не страдало. Он на самом деле император Уарры, повелитель огромной страны, и у него много забот.

«У меня много дел, — вспомнила Неле слова Императора, — и дела эти тягостные. Я устаю от них. А рядом со мной нет другого человека, которого можно покатать на воздушном шаре…» Она верила Мори, и клала руку в его руку, и отправилась летать вместе с ним. Она молилась Арсет, чтобы он никогда ее не прогнал.

— Теперь ты проснулась, и я все могу объяснить тебе, — закончила Акридделат.

«Что? — подумала Неле почти в отчаянии. — Что объяснить? Я и так все поняла».

Она не хотела пустых речей. Младшая Мать сказала, что она должна что-то сделать. Пусть говорит, чего от Неле хотят. Она имеет право просить чего-то взамен и попросит освободить Итаяса. А там будь что будет. Даже вернуться в Верхний Таян и то лучше. Там жизнь тяжела, там не будет времени думать. В Рескидде людям жить легко, поэтому южане много думают и становятся мудрыми. Но они думают о великих вещах, и что им за дело до малых?

Лицо Акридделат стало строгим. Переведя взгляд на собственные сплетенные пальцы, она сказала:

— Неле, принцесса Лириния солгала тебе. Она — фальшивка. Ты — настоящая.

Юцинеле уронила стакан.

Пока Младшая Мать говорила, совсем рассвело. Стало жарко. Пришлось затворить окно. Дом рескидди охлаждали заклинания, а воздух снаружи стал горячим, словно в печке.

Юцинеле больше молчала. Иногда переспрашивала. Иногда не переспрашивала, видя, что Акридделат устала говорить и пьет травяной настой, чтобы освежить горло. «Уаррцы — арсеиты, как рескидди, — думала Неле. — И Младшая Мать говорила, что Уарра — прекрасная страна». Все рескидди так думали. Из Рескидды никто не видел Черную Уарру — только Золотую.

161