Дети немилости - Страница 105

105

— Доктор Тайви сказал, что император желает получить совет Младшей Матери относительно высшего лета, — проговорил Мерау.

— Вы верите доктору Тайви?.. — спросила принцесса таким голосом, что маг немедля умолк.

Некоторое время она чертила на песке: другие атомники, следующие за лидером в боевом порядке. Потом продолжила:

— Морэгтаи известна по крайней мере часть наших планов. Возможно, благодаря Магу Бездны, возможно — благодаря теням Уарры. Он знает, что в данный момент Аллендор не имеет отношения к Выси, и у него в руках подлинник Госпожи. Но зачем ему показываться в Рескидде лично? Даже если в Рескидде его двойник, а настоящий император остался в Данакесте — нет разницы.

Мерау слушал молча.

— Он показывается в Рескидде, — медленно сказала Лириния; ветка хрустнула в ее пальцах. — Он приказывает убить наших агентов. Он забирает себе девчонку… бесы!

Она замолчала, но Оджера много раньше посещала мысль, которая только сейчас пришла в голову принцессе. На песке замерла эскадрилья; Лириния смотрела на свои атомники, склонив к плечу золотоволосую голову, а маг смотрел на нее и думал, что при мысли о войне холодная машина рассудка государыни дает сбой, ярость древних рескидди мутит ее взор, и хуже этого ничего нельзя и вообразить. Если Атергеро выйдет из-под контроля, последствия будут ужасны… могут быть, потому что рядом немедля окажутся сам Мерау, Эмерия и Тайви, и спустя полчаса неистового демона укротят.

Кто посмеет остановить принцессу Лиринию?

Оджер подумал, что уаррцы разгадали их замысел; в ответ интриганы империи предложили задачу посложнее. Но некоторые вещи очевидны. Разразившись по воле магии, мировая война уничтожит Уарру как государство и уаррцев как нацию, поэтому император готов рисковать всем.

— Он нас провоцирует, — едва ли не с недоумением сказала Лириния.

Мерау молча кивнул.

Морэгтаи знал, что Аллендору не отведено места в высшей схеме, которую вычерчивают сейчас на полотне истории функциональные точки-ретрансляторы, знал и понимал, что Аллендор жаждет получить в ней место. Выбор магии необъясним; действительное Королевство Выси не могло представлять для империи серьезную опасность, поэтому уаррцы решили поберечь назначенного им беспомощного врага.

— Выступая как Королевство Выси, — осторожно напомнил Мерау, — мы не можем нападать первыми. Напав, мы станем… уже навсегда станем просто страной.

— Которую можно победить, — закончила Лириния, не глядя на него, и маг порадовался этому, потому что лицо ее исказилось от ярости, а принцесса пугала Мерау, даже когда бывала вполне доброжелательна. — Но, однако, если функция действительно перейдет к Аллендору, это будет кое для кого неприятной неожиданностью. Вы понимаете, насколько важна ваша миссия, господин суперманипулятор?

— Я всегда это понимал.

— Я отправлюсь на юг, — сказала Лириния. — Как бы то ни было, южные провинции не готовы противостоять армиям Бездны. Будут большие учения. Возможно, с участием Атергеро.

— Вы хотите спровоцировать Уарру, — прошептал Мерау.

— Без этого не обойтись.

Лириния выпрямилась на скамье, потом встала и одернула мундир. Волосы ее засветились на солнце.

— Мы не знаем, что планирует император, — сказала она. — Но мы знаем, что он заключил союз с Рескиддой. Удар будет нанесен через Ожерелье песков — и по нему. Лумирет слаба, Акридделат занимают только вопросы веры. Нужно надавить на Истефи и Гентереф. Они ближе к нам, чем к Рескидде, и готовы отколоться. Правительство Лумирет побежит к Морэгтаи умолять о помощи, и союзнику трудновато будет им отказать. Тогда, господин Мерау, я полагаюсь на вас.

Оджер сглотнул.

— Новый мир встает на костях старого, — сказала Лириния. — Я соболезную гражданам Уарры, но если альтернативы нет, это будут их кости. Королевством Выси станет Аллендор.

Неле потрогала языком передние зубы. Они были еще маленькие, ребристые — два гребешка. Священницы сказали, вовсе не сложно взять и начертить схему, чтобы зубы выросли. Услыхав это, Неле вспомнила про Лонси и мимолетно пожалела мага. Совсем слабый он был, даже не мог такую начертить. Говорят, растить кости самую малость труднее, чем мышцы и кожу…

Палаты госпиталя были высокие, в три человеческих роста, и под потолком все время гулял ветерок — шевелил белые занавеси на окнах, другие белые занавеси, что разгораживали постели. Даже в самую жаркую пору дня здесь было прохладно. Красивые рескидди ходили, проскальзывая меж завес, такие же белые и прохладные — Старшие Дочери, Младшие Сестры, священницы, арсеитки… На стене у входа в палату была нарисована Арсет. Высокая, от пола до потолка, Арсет стояла и улыбалась, закрыв глаза; из ее ладоней, сложенных чашей, лилась голубая вода. Неле нравилось смотреть на Арсет. Почему-то Дева пресной воды напоминала Мирале. Наверно, такое лицо было у Мирале в те дни, когда она жила в доме своего прадеда, окруженная лаской — ясное, счастливое, исполненное света…

Лонси сказал когда-то, что Арсет придумали рескидди. Неле размышляла: если так, она должна тоже быть рескидди. Получается, она единственная в целом свете рескидди с темными волосами. Странно.

А Лонси пропал.

Неле немного думала об этом, скоро вовсе перестала. Она сделала все, что могла, и не ее вина, что потом она заболела и не могла уже ничего сделать. Лонси забрал деньги, ушел и пропал. Должно быть, потерялся в Рескидде или угодил в какую-нибудь беду. Без толку было о нем тревожиться. Священницы привели полицейского надзирателя, тот расспросил Неле и сказал, что они обязательно найдут ее мужа, и что нужно надеяться на лучшее. Он думал, что Неле — Цинелия Леннерау.

105